Норвегия в Первую мировую: пленники флота, трески и руды

begemot

автор

— обновлено в 1 секунду назад

Норвегия в Первую мировую: пленники флота, трески и руды

Первая мировая война преподала всем странам жестокий урок. В тотальных войнах, ведущихся на всей территории земного шара, не бывает нейтральных стран.

Так или иначе, нейтралитет будет сохраняться лишь для видимости, тогда как тайно страна будет вовлечена в тесные отношения с одной из воюющих сторон. Так и скандинавские страны не сумели избежать подобного выбора в 1914–1918 гг. Все они, добровольно или нет, постепенно встали на сторону Антанты. Как же складывалась военная судьба самого молодого из скандинавских королевств — Норвежского?

Норвегия и её армия перед войной

В начале ХХ века Норвегия, потерявшая свою самостоятельность ещё в Средние века, стала полностью независимым государством и разорвала унию со Швецией. Королём Норвегии был провозглашён принц Карл из датского королевского дома, родственник многих правящих монархов Европы от России до Испании, взявший имя Хокон VII.

Королевство новому монарху досталось, по меркам Европы, бедное и малонаселённое. В нём жило 2,5 млн человек, больше половины которых существовали за счёт занятия земледелием и рыболовством. Индустриализация, как указывают историки, только набирала обороты. В политическом отношении, однако, королевство было впереди многих других государств, поскольку в 1898 году было введено всеобщее избирательное право для мужчин, а женщины получили право голоса в 1913 году.

Норвежские солдаты на страже нейтралитета, 1916 год

В военном отношении королевство было слабым и готовило свои силы исключительно для обороны, не предусматривая ведения боевых действий за пределами Норвегии. По закону 1910 года сухопутные вооружённые силы Норвегии подразделялись на действующую армию (всеобщий призыв с 21 года, 12 лет службы), ландвер (8 лет) и ландштурм (все, не состоящие в действующей армии, в возрасте с 18 до 55 лет). Причём служба заключалась в отбывании рекрутского сбора (например, 48 дней в пехоте и 102 дня в кавалерии), а комплектование было территориальным.

Предполагалось, что в военное время численность армии составит около 85 000 человек, а ландвера — 28 000. Флот накануне войны насчитывал четыре броненосца береговой обороны, два крейсера, три эсминца, 35 миноносцев и несколько устаревших канонерских лодок, а также одну подводную лодку. С такими силами думать о войне не приходилось. К тому же, в 1914 году минуло 100 лет с того момента, как вооружённые силы Норвегии не участвовали ни в каких войнах.

Стоит сказать, что какое-то число норвежцев всё-таки приняло участие в Великой войне. Это были солдаты британской (из тех эмигрантов, что осели в Великобритании), французской (скандинавы состояли в Иностранном легионе) и американских (норвежцы, уехавшие в США и Канаду) армий.

Политика нейтралитета и развитие экономики

Норвегия старалась проводить взвешенную внешнюю политику. В эпоху унии со Швецией правительство в Христиании (Осло) по большей части послушно следовало за Стокгольмом. После разрыва унии в 1905 году и вплоть до Первой мировой войны внешнеполитическая доктрина королевства оставалась неизменной: нейтралитет с оглядкой на Великобританию. Норвегия тяготела, в том числе в силу экономических причин, к этому государству, тогда как Швеция всегда была настроена пронемецки. Это во многом предопределило поведение этих государств во время войны.

Норвежские резервисты на сборах в полевом лагере после начала Первой мировой войны

Премьер-министр Норвегии с 1913 по 1920 год Гуннар Кнудсен, получивший образование в Великобритании, всегда, как указывает историк Улав Ристе, смотрел на эту страну с восхищением и помнил, что она является «владычицей морей». Поскольку Норвегия успела к тому времени построить большой торговый и рыболовецкий флот, вступать в какие-то споры со страной, имевшей неоспоримые военные преимущества на море, было бы безумием. Пробританские симпатии премьера удавалось укротить его министру иностранных дел Нильсу Клаусу Илену, который учился в Швейцарии, владел немецким и французским языками и вовсе не был настроен потакать Великобритании.

Норвегия, официально заявив 4 августа 1914 года о своём нейтралитете, вроде бы не стала объектом агрессивных планов сторон. У Германии и Антанты были планы поважнее оккупации скандинавской страны. Однако Норвегия была важным источником сырья для германской промышленности, а также перевалочным пунктом для колониальных товаров. Великобритания поначалу не препятствовала норвежским судам, но затем и она, и Германия занялись установкой минных заграждений в Северном море. Норвежским судам было строго рекомендовано придерживаться одобренных британским правительством маршрутов и заходить в британские порты для досмотра. Союзники желали убедиться, что суда не перевозят ничего для Германии.

Группа норвежских солдат времён Первой мировой войны

В конце концов установилась своеобразная система контроля Великобритании над экономикой Норвегии. Поскольку правительство Кнудсена не хотело участвовать ни в каких союзах и отдавать предпочтение какому-то из блоков, фирмам и коммерческим ассоциациям было предложено самостоятельно устанавливать все контакты с Лондоном для обеспечения морских перевозок. Правительство в этом случае оставалось в стороне и официально не отдавало никому предпочтения. Война оказывалась частным делом предпринимателей.

В результате англичане стали контролировать норвежскую экономику и превратили страну в «нейтрального союзника». Это не помешало, впрочем, норвежцам экспортировать в Германию рыбу и медный колчедан. В 1915–1916 гг. между Берлином и Христианией с одной стороны и Лондоном и Христианией с другой шли ожесточённые переговоры по поводу экспорта. При этом немцы разрабатывали планы нападения на юг Норвегии, а британцы готовили аналогичные планы, предусматривая создание военно-морских баз в стране. Англичане даже решились на массовую скупку норвежской рыбы (потратив 11 млн фунтов стерлингов), не добившись, правда, полного прекращения экспорта её в Германию.

Сборы норвежских резервистов, 1914 год

В конце концов британцам удалось «дожать» Норвегию, навязав ей соглашения по рыбе и колчедану, откровенно шантажируя приостановкой поставок угля, и даже осуществив эту угрозу в чрезвычайно холодную зиму 1916–1917 гг., и прекращением поставок товаров, необходимых для развития транспорта и связи (медная проволока). «Рыбные» и «колчедановые» соглашения стали фактическим концом нейтралитета Норвегии.

Как указывают современные историки, «как и в нейтральной Дании, война создала благоприятные условия для норвежского бизнеса. После короткой паники в августе и периода неопределенности осенью 1914 года безработица уменьшилась в 1915 году и оставалась довольно низкой для остальной части войны». Однако, продолжает историк Карл Эрик Хёуг, вмешательство государства в рыночную систему, «в том числе установление максимальных цен на определённые жизненно важные товары и запрет на использование зерна или картофеля для производства алкоголя (временный запрет на продажу и продажу спиртных напитков был введён в 1914 г. и законодательно оформлен в 1918 году)», не смог полностью предотвратить дефицит продуктов и топлива. Спекулянты и чёрный рынок процветали. Тем не менее карточная система не была введена вплоть до января 1918 года, да и то сделано это было по требованию Антанты.

Очередь перед молочным магазином в Христиании, 1915 год

Из-за блокады более всего выиграли фермеры и рыбаки — цены на продукты росли всю войну. Пострадали же более всего люди с фиксированным жалованьем. Хёуг пишет:

«С начала войны в августе 1914 до лета 1918 гг. стоимость жизни выросла примерно на 250%, и новый рост цен в 1919 и 1920 гг. ухудшил ситуацию. Общество было поделено на тех, кто мог платить за товары, независимо от цены, и теми, кто не мог».

Результатом подобного экономического кризиса стали величайшие демонстрации в истории Норвегии. В 1917 году более 300 000 человек вышли на улицы в июне, протестуя против сложившихся условий и говоря об угрозе голода. Трудовая партия, которая добилась своего прорыва на парламентских выборах в 1912 году, во время войны чрезвычайно радикализовалась. С 1918 года она считала революцию единственным возможным ответом на вызовы, с которыми столкнулась страна.

Флот как главная ценность

У Норвегии, помимо рыбы и колчедана, была ещё одна ценность — её торговый флот: в пересчёте на каждого норвежца приходилось более 1000 регистровых тонн. Он был четвёртым по величине в мире.

Особенно сильно пострадал норвежский морской флот: 889 кораблей были потоплены (около 1,3 млн брутто-регистровых тонн, причём половина из них потеряна в 1917 году), 30 пострадали в результате нападений, 67 пропали без вести, а 22 были конфискованы, что привело к потерям в 49,3% по сравнению с общим тоннажем на 1914 год. Согласно статистическим данным Норвежского совета по судоходству, 1162 норвежских моряка погибли в результате военных действий, а норвежский экономист и историк Вильгельм Кейлау пишет:

«К этим цифрам должно быть присовокуплено большое количество раненых в ходе нападений. Несомненно, следует также добавить экипажи 67 исчезнувших кораблей, а это ещё добавляет к потерям 943 человека».

Норвежский броненосец береговой обороны «Норвегия». Ровесник XX века, корабль погиб 9 апреля 1940 года во время немецкого вторжения, в ходе скоротечного боя с эсминцами кригсмарине

К подобного рода потерям привела и политика судовладельцев и норвежского правительства. Поскольку война представляла уникальный шанс заработать на грузоперевозках, были введены новые требования к страхованию судов и грузов — более половины расходов несли государство и специально учреждённая страховая компания. Норвежцы включились в работу на самых опасных маршрутах, доставляя, например, уголь из Британии во Францию. Если в 1914 и 1915 годах риск был вполне оправдан, то в 1916 и 1917 годах, когда немецкие подлодки начали активно топить нейтральные суда в северных водах, стали временем кризиса. Германия в целом хотела надавить таким образом на Христианию и возобновить поставки медного колчедана в прежних, если не в больших, объёмах. Норвегия не могла пойти на это, поскольку опасалась реакции Британии. Последняя, как было сказано выше, угрожала прекращением поставок угля.

Карл Эрик Хёуг подчёркивает, что Британия давно боялась, что все перевозки грузов на судах нейтральных государств могут быть остановлены. В феврале Великобритания сделала предложение нескольким нейтральным странам относительно возможной покупки их судов британским правительством.

Тонущий после атаки германской субмарины норвежский пароход, 1917 год

Альтернативой покупке или военной реквизиции стала, продолжает Хёуг, аренда норвежских судов с включением их в охраняемые британским флотом конвои. Инициатива в данном случае исходила от норвежского правительства:

«В конце апреля 1917 года норвежский парламент утвердил правила передачи судов союзникам… Сделка между Норвегией и Великобританией вскоре была официально оформлена представителями Ассоциации судовладельцев Норвегии (Rederforbundet) и, таким образом, роль норвежского правительства в переговорах была опять замаскирована».

Этот договор ещё больше укрепил статус Норвегии как «нейтрального союзника». Введение конвоев уменьшило потери после их пика в марте 1917 года, когда было затоплено или повреждено 66 кораблей. С конца апреля 1917 года вся торговля между Великобританией и скандинавскими портами проходила в организованных конвоях в сопровождении Королевского флота. К июлю потери были сокращены более чем на 50%.

Картина художника Джона Лэйвери изображает вид на конвой в Северном море с борта британского патрульного дирижабля, в отдалении виден второй

Таким образом, к концу войны Норвежское королевство, хотело оно того или нет, оказалось в полной экономической и политической зависимости от Антанты. Часть населения только выиграла от этого, тогда как наименее социально защищённые слои населения сполна испытали на себе военные трудности. Случай Норвегии в 1914–1918 годах — яркое подтверждение тезиса о невозможности полного нейтралитета в условиях мирового конфликта.

Продолжение: Китай в Первую мировую: большой дракон, больной дракон.