Япония в Первую мировую: время затаившегося дракона

begemot

автор

— обновлено в 1 секунду назад

Япония в Первую мировую: время затаившегося дракона

Первая мировая война разрушила прежний миропорядок, и на обломках многих старых империй появились новые государства. Однако одна древняя монархия, пусть и в обновленном виде, получила шанс расширить зону своего влияния. Речь идёт о Японии, которая сражалась на стороне Антанты. Великая война 1914–1918 гг. стала для Японии незаметным, но важным шагом в формировании милитаристской и националистической идеологии и подготовке к рывку между двумя мировыми конфликтами.

Причины вступления в войну. Военные действия

В конце XIX – начале ХХ вв. Япония еще не была той внушающей ужас империей-спрутом, которая раскинула свои щупальца на тихоокеанский и дальневосточный регионы планеты, и до идеи «Великой восточноазиатской сферы сопроцветания» было ещё далеко. Многими европейскими и американскими политиками страна воспринималась скорее как этнографический курьез, случайно уцелевший во время раздела мира между европейскими великими державами. Однако военная и политическая элита Японии вовсе не была намерена идти на поводу у иностранцев.

Маленький контингент японского Красного Креста из двух врачей, 22 медсестер и административного персонала отправился в Великобританию через США в январе 1915 года. Там миссия работала до конца года, подняв на ноги более 650 раненых и больных пациентов. Японский Красный Крест заслужил хорошую репутацию гуманным отношением к военнопленным в ходе русско-японской войны 1904–1905 гг.

За полвека, прошедшего после революции Мэйдзи, японцы развязали несколько войн и осуществили ряд территориальных захватов. Одной из их ключевых идей, по словам историка Фредерика Дикинсона, было овладение Корейским полуостровом, этим «кинжалом, нацеленным в сердце Японии», как выразился Якоб Меккель, прусский офицер, обучавший японских военных в 1880-е гг. Именно эта идея, в общем, и стала причиной сначала японо-китайской войны 1894–1895 гг., а затем русско-японской войны 1904–1905 гг. Военные расходы составляли после первой из этих войн до 63% бюджета империи. После победы над Россией составленные в 1907 году амбициозные планы предполагали расширение сферы японского влияния в Корее, которая лишилась своей независимости в 1910 году, китайской Маньчжурии, прибрежных провинциях Китая, Южной Азии и вообще на западе Тихого океана.

Однако авторитет военных поколебался в ходе т.н. политического кризиса Тайсё. Кризис этот был вызван, с одной стороны, смертью в 1912 году императора Мэйдзи (Муцухито) и приходом к власти его сына Ёцухито, известного по своему девизу как император Тайсё. Новый монарх, слабый здоровьем, не имел такого влияния, как его отец. Прежние планы были поставлены под сомнение, а японские политики в парламенте даже поставили вопрос о необходимости столь щедрого финансирования армии и флота.

Поэтому начавшаяся в августе 1914 году война в Европе стала для части японских политических кругов настоящим спасением. Как пишет Дикинсон, один из старейших политиков, происходивший из княжества Тёсю, Иноуэ Каору высказал мысль, что эта война – «божественная помощь для новой эры Тайсё для развёртывания судьбы Японии» в нужном для нее направлении. И точно, парламент в сессиях 1914–1915 гг. немедленно утвердил увеличенный военный бюджет, сначала санкционировав постройку новых боевых кораблей, а затем и развёртывание дополнительных дивизий.

Позиции японской гаубичной батареи при штурме Циндао, осень 1914 года

Также армия и флот смогли показать, пусть и не в полном объеме, свою силу. Историки указывают, что относительно европейских усилий, японские операции выглядят мелко. Вслед за Новой Зеландией и Австралией, оккупировавшими тихоокеанские колонии Германии, Япония заняла острова Микронезии. В ноябре 1914 года 29 000 японских солдат и 2800 британцев захватили в китайской провинции Шаньдун город Циндао, которым Германия владела с 1897 года. В 1916 году японские эскадры вошли в Малаккский пролив для охраны конвоев из британских доминионов, а в 1917 году японские корабли были у мыса Доброй Надежды и даже заходили в Средиземное море для охоты на немецкие подлодки.

Сложную игру вели японцы в Китае. Захват ими Циндао сопровождался, по сути, оккупацией всей провинции Шаньдун. Слабеющее пекинское правительство ничего с этим поделать не могло. Переговоры 1915–1916 гг. при участии США ничего не дали, поскольку японцы, пользуясь европейской войной и политическим хаосом в Китае, продолжали политику военно-экономического проникновения в Поднебесную. По решению Версальской конференции японцы закрепили за собой территории, которые были отняты ими у Германии, а также легализовали своё присутствие в Шаньдуне.

Экономика войны

Как отмечают историки, «мировая война 1914–1918 гг. оказала чрезвычайно сильное влияние на экономическое развитие Японии». Поначалу европейская война и потрясения в финансовых центрах Старого Света поколебали и японскую экономику, «однако уже в начале 1915 года стало очевидным, что помимо отрицательных сторон, война может принести Японии и массу неожиданных плюсов».

Во-первых, Японии, как наименее затронутой войной, оказались доступны рынки в Азии, которые прежде были жестко закреплены за великими державами Европы. Кроме того, морские перевозки стали чрезвычайно выгодными. Так, Россия, лишившаяся возможности торговать через Черное и Балтийское моря, была вынуждена вести торговлю через Архангельск и Владивосток. Сочетание всех этих благоприятных обстоятельств привело к тому, что в Японии начался небывалый экономический бум, продолжавшийся до весны 1920 года.

В традиционном для японской графики стиле, внимательном к деталям, эта гравюра повествует о взятии Циндао — здесь и флот, и аэропланы, и разрушенные береговые батареи немецких фортов, и погибшие с пленными.

Подобно другим странам на периферии войны, типа государств Южной Америки, Южной Африки, Австралии и Новой Зеландии, Япония нарастила своё промышленное производство на 80% к довоенному. Численность рабочих выросла в 1,7 раза, до 2 000 000 человек. Наиболее впечатляющими темпы роста были в судостроении: к 1919 году оно стало третьим по величине во всем мире.

Японцы наладили производство вооружения и продавали его союзникам. Так, большое количество японских винтовок было поставлено в российскую армию. Японские ткани шли на пошив военной формы.

Российские историки считают, что «военные годы стали для Японии периодом беспрецедентного процветания», но «это процветание было в определенной степени фиктивным, ибо экономический рост сопровождался все более убыстрявшейся инфляцией». Из-за последней доходы «перераспределялись в пользу наиболее обеспеченных слоёв населения».

Еще одно изображение штурма японцами немецких фортов в Циндао. Безусловно, этот эпизод стал для японцев центральным во всей Первой мировой войне, а, значит, и самым популярным в изобразительном искусстве.

Первая мировая война способствовала подъёму финансово-промышленных групп – дзайбацу. Слова, что «экономический рывок, совершенный Японией во время войны благодаря благоприятному для нее стечению обстоятельств, а также существенное расширение границ ее колониальных владений позволили ей выдвинуться в число ведущих империалистических держав», вполне справедливы. Помимо германских концессий в Шаньдуне, в качестве «подмандатных территорий» Япония получила Каролинские, Маршалловы и большую часть Марианских островов.

Влияние войны на рост национализма и стремления к расширению сферы доминирования

Экономический капитал, полученный в результате Первой мировой войны, дополнился еще и капиталом символическим. Рост националистических настроений и начало формирования идеологии японской исключительности были связаны тоже со временем Первой мировой войны.

Само по себе японское общество не было настроено антинемецки – скорее даже наоборот. Японские военные были воспитанниками прусских офицеров, многие из японских политиков получили образование в германских университетах. Надо отметить, что немцы платили им ответной симпатией.

Конвоиры и пленные: японские солдаты и немецкие матросы после падения Циндао (Imperial War Museums)

Один из историков отмечает, что в 1914 году «японцы, формально связанные с англичанами, на самом деле все еще были очень прогерманскими. Фактически, японцы рассматривали захват немецкого владения в Китае как «джентльменское дело». Японские офицеры отправили сообщения в гарнизон Циндао, желая своим немецким друзьям и наставникам удачи и безопасности во время осады. И когда немецкие военнопленные прибыли в Японию… император послал представителя армии, чтобы приветствовать их, а восторженные толпы кричали прибывшим «банзай» и размахивали немецкими и японскими флагами».

Первая мировая война и ее последствия стали откровением и предостережением для японских идеологов особого пути Японии.

Во-первых, создание Лиги Наций подхлестнуло антиколониальные и националистические движения по всему миру. В подконтрольной Японии Корее в 1919 году вспыхнуло мощное восстание. Пресловутое «право наций на самоопределение» расходилось с японским видением будущего для Кореи и Китая.

Во-вторых, падение тысячелетних монархических домов Германии, Австро-Венгрии, России и Османской империи было шоком для японских монархистов. Будущее правящей династии оказалось под вопросом, а социалистические и демократические идеи, распространившиеся среди увеличившегося класса рабочих, выглядели очень опасными – чрезвычайно мощные «рисовые бунты» 1918 года подтвердили это. Кроме того, с одной стороны страны объединялись под знаменем вильсоновской демократии, с другой – оформился блок сочувствующих социализму Советской России. В этом новом мире для монархии, главы которой официально провозглашались потомками богини Аматэрасу, просто не было места.

В-третьих, провозглашение необходимости распространения ценности демократии в новосозданных государствах Европы шло в разрез с политической практикой Японии. Правящая военно-аристократическая олигархия не собиралась жертвовать своими привилегиями.

Японцы приветствуют японских и английских солдат на праздновании по случаю взятия Циндао

Историк Уолтер Скайя подытожил всё следующим образом: «Все эти факторы спровоцировали коренные изменения в характере японского национализма и дали свет подъёму радикального ультранационализма синто». Уэсуги Синкити, ставший ведущим теоретиком синтоистской ультранационалистической идеологии в 1912 году, понял, что «авторитарное патриархальное построение общества, воображаемое националистическими теоретиками эпохи Мэйдзи, находится в процессе разрушения и, следовательно, не может более служить жизнеспособной идеологией для имперского правления». Уэсуги также предсказал будущую войну с Соединенными Штатами и почувствовал, что «японские массы могут быть эффективно мобилизованы только на основе активной преданности императору».

Одним из уроков, который японские генералы и политики-националисты извлекли из Первой мировой войны, была необходимость подготовки к войне тотальной. Что-то нужно было сделать, заключает Скайя, и это что-то вело к новому усилению авторитаризма и милитаризма, а также к тем войнам, которые Японская империя развязала в 1930-е гг.

Продолжение: Южная Африка в Первую мировую: между немцами и бурами.