Эвакуация ленинградцев из блокадного города

«Ждём 12 часов. Что скажет Молотов? Наконец, стоим у громкоговорителя. Левитан объявляет, что у микрофона Молотов, и мы слушаем хорошо известную речь о вероломном нападении Гитлера на Советский Союз… Война, страшная, ужасная война! Но ведь это ненадолго, его не пустят. Дадут отпор. И всё равно страшно. Вспоминаем финскую кампанию, но сейчас это в тысячу раз ужаснее», — вспоминала сотрудница Эрмитажа Ревекка Рубинштейн.

Поначалу об эвакуации никто не задумывался, и действительно, начавшаяся война воспринималась как некая аналогия с недавней, Советско-финской, память о которой в Ленинграде ещё была совсем свежей. Но приграничный Ленинград уже к июлю 1941 года стал «угрожаемой территорией».

Эвакуация ленинградского населения происходила в несколько этапов. 29 июня 1941 года Ленгорисполком принял решение «О вывозе детей из Ленинграда в Ленинградскую и Ярославскую области», согласно которому предполагалось отправить 390 тысяч человек со школами и детскими учреждениями. В тот же день десятью эшелонами были вывезены 15 192 ребёнка. При этом значительное число детей предполагалось разместить в местах их традиционного летнего отдыха — на юге Ленинградской области, куда стремительно приближались фашистские войска. «Теперь мы понимаем, что ехали мы навстречу немцам, а тогда никто этого не понимал. Что вы! Район очень хороший, глубинный район, — вспоминала Мария Мотковская. — И я была назначена уполномоченным райисполкома по вывозу ребят в Новгородскую область, конкретно в Демянск. И прямо туда мы и приехали. А через несколько дней последовало распоряжение срочно опять эвакуировать ребят — уже, знаете, немец подступал… Сидит воспитательница. Около неё ребята. Сколько их! И вот как бомба разорвётся, они кричат: «Мама! Мама! Мама!». Вы знаете, он летает так низко, посмотрит, нажимает — и бомба сразу разрывается. Потом говорили, что они не знали. Ерунда! Прекрасно знали и, конечно, прекрасно видели… Прекрасная погода. Ребята хорошо одеты. Он прекрасно видел, кого бомбит».

Около 170 тысяч детей были привезены обратно в город.

 Эвакуация взрослого населения началась позднее. Согласно постановлению ЦК ВКП (б) и СНК СССР, принятому 27 июня 1941 года, «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества», в первую очередь эвакуации подлежали:

а) важнейшие промышленные ценности (оборудование — важнейшие станки и машины), ценные сырьевые и продовольственные ресурсы (цветные металлы, горючее, хлеб) и другие ценности, имеющие государственное значение;

б) квалифицированные рабочие, инженеры и служащие вместе с эвакуируемыми с фронта предприятиями, население, в первую очередь молодёжь, годная для военной службы, ответственные советские и партийные работники. Вся организация эвакуации, транспортировка и размещение эвакуированных по прибытии на место возлагались на центральные и региональные органы власти.

По данным ленинградского УНКВД, на первый день Великой Отечественной в Ленинграде проживали 2 812 634 человека, из них — 591 603 ребёнка. С 22 июня по 4 сентября из города выбыли в эвакуацию 363 318 человек, включая 3889 детей. Правда, авторы сводки сделали ремарку: «Сведения о выбытии из Ленинграда детей за вышеуказанное время являются не точными, т. к. на выбывших детей листки отметки не составляются, а дети отмечаются только тогда, когда они выбывают вместе с родителями, также не отмечаются и дети, выбывшие из очагов (детских садов. — прим. автора) и детдомов». Согласно справке о численности населения в первый день блокады, 8 сентября, в Ленинграде находились 2 457 605 человек.

Ленинградская эвакуационная комиссия была создана уже 27 июня 1941 года. Комиссия составляла образцы карточек, выдаваемых эвакуированным, устанавливала перечень продуктов и нормы питания для рабочих эвакопунктов, шофёров, командиров поездов, вагонных бригад. Ею отмечались конечные пункты эвакуации, организовывались ревизии эвакопунктов, проверка их смет, она следила за тем, чтобы никто не мог получить паёк дважды. Комиссией же регламентировался порядок перевозки эвакуированных, она должна была следить за своевременностью отправки поездов, снабжением их продовольствием и медикаментами.

Московский вокзал принял на себя всю тяжесть первой, доблокадной, массовой эвакуации. Ежедневный график — сто двадцать пар поездов — целиком перешёл на военно-мобилизационные перевозки. И сверх этого графика каждый день отправлялось 15−18 эшелонов с эвакуирующимися людьми. Вокзал кипел. Залы ожидания, дворы прибытия и отправления поездов — всё было забито людьми и вещами. Настроение у всех было тяжёлое: враг приближался к родному городу, нелегко было расставаться с местом, где долгие годы протекала пусть и трудная, но мирная жизнь. Люди нервничали, томились тревогой, неизвестным будущим.

Труднее всего было организовать посадку, держать порядок, бороться с кражами в таком массовом человеческом потоке. На вокзале посадка шла сразу с нескольких платформ.

Ночью старались разгрузить вокзал и все платформы. Каждую минуту могли налететь немецкие самолёты, и нельзя было держать массы людей в поездах на главных путях. У работников вокзалов и дорожной милиции к этому времени был уже тяжкий опыт эвакуации людей под бомбардировкой. Опыт этот приобрели они на станциях Октябрьской дороги, откуда тоже двигался поток отъезжающих. Эти поезда подвергались бомбёжке и при посадке, и в пути следования. «Дорожные милиционеры приняли здесь своё боевое крещение. Сопровождая поезда, они брали на себя охрану безопасности людей и вагонов. Сколько раз, забывая об опасности, грозившей их собственной жизни, расцепляли они горящие вагоны, тащили из них людей, перевязывали раненых, рассредоточивали пассажиров, направляли их в лес, подальше от опасного в эти минуты железнодорожного полотна», — вспоминала автор сборника «Милиция осаждённого города» Раиса Мессер.

7 июля 1941 года политбюро ЦК ВКП (б) утвердило план вывоза из Ленинграда совместно с предприятиями 500 тысяч членов семей рабочих и служащих. Этот документ хранится в РГАСПИ.

«Совет по эвакуации постановляет:
1. Разрешить Ленинградскому Горисполкому дополнительно эвакуировать 500 тыс. человек членов семей рабочих и служащих г. Ленинграда в следующие области и автономные республики:
в Вологодскую область 100.000
в Кировскую область 100.000
в Молотовскую область 25.000
в Свердловскую область 25.000
в Омскую область 100.000
в Удмуртскую АССР 15.000
в Казахскую ССР 135.000».

Эвакуацию надлежало закончить в десятидневный срок. Как, каким образом, за счёт каких ресурсов (финансовых, технических, транспортных, продуктовых, топливных и прочих) ленинградские власти должны были выполнять это постановление — остаётся загадкой. Как остаётся загадкой, было ли на деле, а не на бумаге оно выполнено.

Судя по тому, что 10 августа Ленгорисполкому было предложено организовать дополнительно эвакуацию 400 тысяч человек, а 13−14 августа — ещё 700 тысяч, июльское постановление осталось невыполненным.

Принудительной эвакуации подлежали немцы и финны, проживавшие в Ленинграде и его пригородах. В соответствии с постановлением Военного совета Ленфронта от 26 августа 1941 года «Об обязательной эвакуации немецкого и финского населения из пригородных районов ЛО», к началу блокады было вывезено, согласно документам УНКВД: финнов — 88 700, немцев — 6700 человек.

27 августа 1941 года железнодорожное сообщение Ленинграда со страной было прервано, и эвакуация по железной дороге стала невозможной. Всего, по данным Городской эвакуационной комиссии, из города к этому времени выехали 488 703 ленинградца и 147 500 жителей Прибалтики и Ленинградской области. (Осенью 1941 года, с началом блокады, масштабы эвакуации резко снизились — водным и воздушным транспортом на Большую землю были перевезены 104 711 человек.) До открытия Дороги жизни, по которой, согласно официальным данным, было эвакуировано более полумиллиона человек, оставалось три месяца.